С самого детства: странное удовольствие, почти счастье от созерцания, от ощущения мира «со стороны». Именно не просто «ухода» (какое мне, мол, дело!), не равнодушия, а внутреннего отрешения, отстраненности.
В детстве – пустота корпуса в субботу и в воскресенье, когда мы не ездили в отпуск. Пустой класс. Пустая церковь. На прогулке в Экуанский лес: оказаться близко от других, но одному, и вдруг ощутить, с необычайной силой пережить вот этот лес, эти пустые, мокрые ветки на фоне серого неба, все то, что заглушается людьми, но что живет своей особой жизнью, наполненностью каждой минуты какой-то нераздробленной полнотой.
Дальше – в эпоху лицея: воспоминание о пустых улицах, о фонарях – между лицеем в субботу вечером и всенощной на rue Daru. Десять минут, как бы всего лишь и только «функциональных» – дойти от лицея до церкви, не имеющих никакого самостоятельного смысла или «ценности». Но почему эти «функциональные» минуты остались и живут в памяти гораздо сильнее и ярче, чем то, что связывали? Сами стали несомненной ценностью, тайной радостью?
До сего дня ехать куда-нибудь для меня не только так же важно, как доехать, но в сознании отделяется в нечто самостоятельное и самоценное, без отношения к тому, куда едешь.
Больше всего меня занимает – что делают люди, когда они «ничего не делают», то есть именно живут. И мне кажется, что только тогда решается их судьба, только тогда их жизнь становится важной.
"Дневники"
